Успение Стефана Пермского

К духовным высотам. Предисловие

той поры идет уже седьмая сотня лет.

За это время земная даль словно сжалась, и человек отдалился от солнца и ветра, дождя и снега, воды и огня. Но так ли уж изменился он? Так ли уж переменились те вопросы, что задает он себе?

Как и нынче, - иных на Руси, видно, и не бывает – та пора была смутной. Но, даже считая годы, оставшиеся до светопреставления, «назначенного» на конец следующего, XV века, люди растили хлеб и рожали детей, ратоборствовали и строили. И вновь и вновь, сплетая славянские, угро-финские и тюркские корни, собирался с доброю силой народ, единимый общею судьбой и православною верой.

Именно из той поры в нас перешли образы Дмитрия Донского, митрополита Алексия, преподобного Сергия Радонежского… Именно здесь – истоки творчества младшего их современника Андрея Рублева. И то, что православная церковь почитает этих людей святыми, только разжигает стремление увидеть их в борении страстей, понять их путь к духовным высотам.

Почетное место в кругу этих людей по праву занимает пермский святитель Стефан.

Известий о рождении будущего апостола земли Пермской людская память не сохранила. Бесспорно только, что это было в первой половине XIV века. О последующем же повествует житие, написанное современником и частым собеседником Стефана Епифанием Премудрым.

Отец будущего святителя Симеон служит причетником соборной Успенской церкви в Устюге, тогда еще не Великом. От матери до нас дошло лишь имя – Мария.

Рано начав учение, мальчик всего за год освоил чтение и пение так, что, помогая отцу, мог служить чтецом и даже управлять хором во время службы. В 1365 году будущий просветитель принимает монашеский постриг и нарекается Стефаном в ростовском монастыре Григория Богослова. Потеряв к тому времени значение столицы богатого самостоятельного княжества, древний Ростов еще оставался духовным центром Владимирской Руси. Именно вблизи Ростова прошло ранее детство боярского сына Варфоломея, ставшего в монашестве Сергием Радонежским. Житие Сергия сохранило память о его духовной близости со Стефаном.

В монастыре была богатая библиотека. Не исключено, что Стефан мог выучиться нескольким восточным языкам. И уж во всяком случае усвоил язык греческий, на котором здесь издавна велось богослужение. Помимо прочего знание греческого наверняка помогло ему понять, каким путем шли Кирилл и Мефодий, создавая славянскую азбуку. И, составив в 1372 году пермский алфавит, будущий миссионер перевел на пермский язык некоторые богослужебные книги.

От первого селения вычегодских пермян Пырас, на месте которого при впадении Вычегды в Северную Двину находится нынешний Котлас, до Устюга было всего 60 верст. Соседствуя и тесно общаясь с христианами, пермяне наверняка были знакомы с начатками православия, а некоторые, возможно, и крестились. Конечно же, устои языческой веры были подточены, и требовался только толчок.

Однако в подавляющем большинстве пермяне по-прежнему молились идолам, деревьям, солнцу, огню, воде, животным и прочей окружавшей их природе. Одним из главных языческих кумиров было изваяние Войпеля, который, как считается, помимо северного ветра олицетворял и смерть. Желая умилостивить истуканов, их рты и глаза мазали кровью жертвенных оленей…

За благословением духовным и поддержкою мирской Стефан отправился в Москву. Главенствовавший тогда в Русской митрополии за отсутствием митрополита епископ Коломенский Герасим посвятил его в иеромонахи, а великий князь Дмитрий Иванович, тогда еще не заслуживший на Куликовом поле прозвание Донского, снабдил охранной грамотой. Было это, вероятнее всего, летом 1379 года.

Начав свою проповедь в Пырасе, Стефан поднимался по правому берегу Вычегды и постепенно дошел до места, где с нею сливается Вымь. Именно здесь был центр пермской земли, и здесь, повергнув идолов и срубив почитаемую язычниками священную березу, он построил первую деревянную церковь во имя Благовещения пресвятой Богородицы «в начаток просвещения земли Пермския, яко же и в Благовещение спасения нашего бе начало».

Проиграв очный спор со Стефаном, главный его противник, верховный жрец и вождь пермян Пам ушел за Урал, на Обь. А поставленный зимою 1383 года митрополитом Пименом в епископы Пермские Стефан стал, по сути, не только духовным, но и мирским владыкой. Тем более что «в отчину архиерееву» была отдана Усть-Вымская волость с пашнями и лугами. Передал великий князь епископу и дань с приезжавших в Пермь купцов и промышленников, что собиралась ранее в московскую казну.

Все эти средства вместе с пожертвованиями, собираемыми в ближних землях, шли на обустройство новых храмов и часовен, содержание училищ и обителей. При церкви Благовещения, которая стала кафедральной, были устроены домовой Архангельский монастырь и странноприимный дом. В неурожайные годы Стефан помогал голодающим, обращался за помощью в Устюг и Вологду, добивался у великого князя уменьшения даней. Стефановы увещевания отвели от пермских земель новгородских ушкуйников, известных своими грабежами по всей Руси.

Четырнадцать лет (а если учесть года до поставления – семнадцать) длилось это служение. Зимой 1396 года Стефан вновь отправился в Москву по делам церкви и там, как пишет один из церковных историков, «от изнеможения не столько летами, сколько долговременными трудами и заботами, сделался нездоровым». От этого нездоровья 26 апреля того же года (по новому стилю – 9 мая) он и скончался. До великих потрясений и перестроек XX века его мощи сохранялись в Спасском соборе Московского Кремля…

Это лишь канва жизни. Шитье по ней было отнюдь не гладким. Откроем хотя бы «Исторические сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии…», изданные в Вологде в 1880 году: «…лучшие люди радовались и с уважением отзывались о проповеднике, а другие, напротив, говорили: для чего был изобретать новые письмена? Прежде не было грамотности Перми, к чему эта новизна теперь? Если и нужна грамотность, то довольно русской, и называли блаженного Стефана не иначе, как Храпом…»

То есть просто-напросто наглецом, нахалом. Не потому ли, кстати, до нас эти письмена в подлинном виде не дошли и известны лишь из нескольких позднейших списков? Только благодаря им удалось, к примеру, прочитать надпись на иконе Святой Троицы, хранящейся ныне в художественном музее Вологды. Прозванная «Зырянской Троицей», в XVIII веке она была перенесена в Вологодский кафедральный собор из Вожемской Троицкой церкви, куда ее, по преданию, вложил сам Стефан. Икона, несомненно, относится ко второй половине XIV века, а, может быть, и написана самим епископом Пермским.

Перевод Писания на пермский язык, создание пермской азбуки могли, кроме того, повлечь за собой обвинения в отступлении от божественной истины, в ереси. Таким обвинениям подвергались пятью веками ранее все те же Кирилл и Мефодий – ведь до них богослужение велось только по-гречески и на латыни.

После того, как Стефан был рукоположен в епископы, могли начаться обыкновенные интриги. Из нескольких версий по поводу даты его рождения лично мне ближе та, согласно которой Стефан по возрасту был ровней великому князю Дмитрию. И в житии Пам называет его «молодым годами». А молодость – немалый повод для зависти тех, кто восхождение до «степеней известных» ставит целью своей жизни.

В том, что взаимоотношения церковных иерархов были далеки от благости, убеждает борьба за митрополичий престол, которая развернулась по смерти Алексия. Судя по всему – логика политиков неизменная – великий князь стремился иметь на этом престоле «своего» человека.

Таким человеком для Дмитрия Ивановича был, очевидно, его духовник Михаил, прозванный Митяем. Потерпев поражение на соборе русских епископов, в июле 1379 года Митяй выехал на поставление в Константинополь и, уже почти достигнув его, неожиданно скончался. В целом же церковное нестроение затянулось на десять лет.

На отношении к Стефану могло сказаться и ожидание того же самого конца света: до пермян ли – о собственном спасении бы позаботиться…

Но чего, наверное, не было, так это нынешнего московского пренебрежения к «медвежьим углам». Тем более, что влияние Москвы в этом краю, через который проходили пути новгородских ушкуйничьих экспедиций в богатую мехами Югру, имело большое значение в борьбе за подчинение Новгорода во имя единой и сильной Руси.

Народы, их властители и боги, духовность и политика – вечные темы. И вечный вопрос: благо ли то, что ты совершил в течение своей жизни? Вопрос, над которым по отношению к Стефану люди ломают копья и сегодня.

Раздумывая над всем этим, глубже познаешь величие подвига ратников, вышедших на Куликово поле.

И проникаешь в побуждения Стефана, главным оружием которого были Слово и Любовь к людям, что очень счастливо совпало с помыслами и состоянием души пермян.

И постигаешь душу Пама, тоже, думаю, по-своему желавшего добра своему племени. Хотя много здесь уже относится к вымыслу автора на основе весьма скудных сведений о нем, почерпнутых из жития Стефана Пермского и некоторых иных книг.

Давайте же попытаемся, насколько хватит проницательности, углубиться в эти не столь уж давние для истории времена…

А в т о р.

© А.П.Расторгуев

К оглавлению

К сборникам

Создание сайта