 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Успение Стефана Пермского |
| 25 апреля 1396 года Московский Кремник, келья Спасского монастыря С т е ф а н: - В изнеможенье тела – высь души. Исполнилось! Оно изнемогает. Но отчего, обещанной, в себе той выси я теперь не ощущаю?.. Ужели столь я Господу угоден, что Он уже зовет меня к себе, в сонм избранных, сидящих одесную? Иль, может быть, меня остановить желает Он, покуда я не выпил досуха чашу тяжкую греха?.. Но может ли назваться прегрешеньем, что свершено во имя самого Спасителя, спасения во имя? (Отворяет окно) Апрель, а ветер холоден, как лед. Я чувствую твое дыханье, Войпель! Дыханье смерти с пересохших губ, что так давно не освежались кровью. Ужели мной поверженных богов года сему предсказанное мщенье отныне ты вершишь без сожаленья и столько поприщ по моим стопам пронизываешь? В о з н и к а е т П а м: - Памятуешь? С т е ф а н: - Пам!?. Я ждал тебя. Не знаю, отчего, но ждал все эти медленные зимы, когда я при мерцании лучины молился, исповедовал, учил и азбукой, измышленною мною, священные слова перелагал на твой язык… П а м: - Присвоенный тобою! Коварный Омэль выучил тебя словам, одолевающим преграды. Когда во тьме чужой стучится в дом, ему никто в ночлеге не откажет, но выше вдвое пламя в очаге, когда он говорит на материнском и отчем для хозяина наречье. Степан… В обличье соболя – медведь, вредительница Ёма в шкуре белки. Хватило бы одной каленой стрелки, да не дали ей вовремя слететь! С т е ф а н: - Но, мне сдается, стрелы и тебя в дому берестяном не удержали, хоть родичи твои наверняка колчаны да сумы опустошили, тебя в дому том навек уложив и всю утыкав густо остриями сырую насыпь, дабы ты обид не мог вершить оставшимся и горя, в безмолвии спускаясь по Оби в жилища мертвых к Дышащему морю. Железом наши споры не пресечь… П а м: - И смертью не пресечь, как видно, тоже. Поверженные мне велят продолжить с тобою не оконченную речь… С т е ф а н: - Иль ты воскрес? Но чудо воскрешенья дано вершить лишь Богу моему, что Сына своего, вочеловечив, спасения во имя человек отдал на поругание и муки. И Сын Его воскрес на третий день… А нам с тобою сожидать в земле назначено пришествия второго, когда во тьме на суд последний нас поднимет из могилы трубный глас и сбудется пророческое слово… Или уже сбылось, и ты пришел меня сопроводить на исчисленье вселенское всех замыслов и дел? Ужель отсчет неверен? По нему сто лет еще до светопреставленья. И разве не архангел Михаил отныне исполняет волю Божью? П а м: - Я верую, но ведаю ли я, что за чертою жизни человека? Сырая ржа изъела острия, земля сползла в бушующую реку. Суровый Войпель выхватил меня из моего источенного тела, и на закат за Камень полетел я, гусиные ватаги стороня…. И твой час пробил воротиться в прах и к нашему стязанью: или – или. В борении о людях и богах вода и пламя нас не рассудили. Поворотив нетронутую пласть, ты победил. Но истина – далече. Я потерял, а ты обрел лишь власть над темною душою человечьей. Пойдем теперь уведать заодин, кто за чертой земною господин. С т е ф а н: - Кто говорит, что я не ведал страха, когда в огнем охваченную избу войти с тобою вместе был готов, кто говорит, что я не ведал страха, когда во ледяные иордани сойти с тобою вместе был намерен – не ведает меня. Но этот страх был сокрушен желанием поставить высокий дом Господень на яру широкой Эжвы, медленно несущей коричневые воды темных парм к Двине, уже узнавшей имя Божье. И как в Двине мешается вода Выми и Эжвы, Сухоны и Юга, так пермь и русь во имени Христа могли бы меж собой воединиться… И не страшусь теперь, когда предстать перед очьми Его настало время. Но пуще страха есть иное бремя – сомнение: а все ли благодать, что свершено во имя высшей цели? Какая на всеведущих весах опустится из чаш, когда наш прах восстанет из могильной колыбели? Года освобождаются от спуда. Пожди. Я нынче сам себя сужу… П а м: - До завтрашнего света. А покуда над теремами с ветром покружу… © А.П.Расторгуев |
