 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Остров инноваций |
 СТРОВ ИННОВАЦИЙУральский федеральный университет примерился к мировому рынку венчурного капитала Не единожды оправданный пессимизм по отношению ко всякого рода официальным лозунгам и кампаниям вошёл у нас в обычай. Вот и очередной англоязычный – который уже по счёту? – термин «инновации» вызывает у многих скептическую усмешку. Мол, надолго ли? Пойдут ли впрок выделяемые государством деньги? Когда появится результат? Пока что ясно одно: моментальным переход к инновационной экономике не получится. И всё-таки перейти к ней можно. Чтобы убедиться в этом, Америку открывать не обязательно – можно остановиться на Израиле. Во-первых, он весьма тесно связан с США, которые, как ни крути, остаются самым большим из мировых рынков. Во-вторых, эта маленькая – менее полпроцента земной территории – и чувствующая себя островом страна сегодня не только лидирует в области инноваций, но и явно стремится к сотрудничеству с Россией, в которую уходят корни многих израильтян. Это подтвердила первая российско-израильская венчурная ярмарка, которая прошла первого ноября 2011 года в Тель-Авиве под эгидой инновационного центра «Сколково». Её инициаторами стали Ариэльский университетский центр Самарии, канадская компания «Марталь» и Уральский федеральный университет (УрФУ) из Екатеринбурга. Проявляя эту инициативу, УрФУ отнюдь не только укреплял свои связи. Именно здесь университет впервые представил иностранным инвесторам три собственных инновационных проекта. Технологиям привлечения венчурных инвестиций был посвящён и международный семинар, который прошёл несколькими днями ранее в Ариэле. Ответив на многие из прежних вопросов, эти встречи поставили немало новых... Часть большого мира - А почему, собственно, Израиль? – спросил по пути в Ариэль примкнувший к нам профессор Сибирского федерального университета Георгий Шайдуров. – Потому что страна экзотическая?.. Экзотики в Израиле и вправду хоть отбавляй – особенно для того, кто попал туда впервые. Желтоватый цвет песчаника, встречающий уже в аэропорту имени Бен Гуриона. Тёплое море, приходящее на помощь в шабад – субботу, которая начинается вечером в пятницу, когда практически весь публичный транспорт встаёт на прикол. Рабочий день в воскресенье. Семь климатических зон – все, кроме тропиков и вечной мерзлоты. Новые католические храмы в Назарете, где узнала благую весть Мария, и в месте Гептапегон, оно же Табха, где сын её позднее накормил страждущих пятью хлебами и двумя рыбами. Зеленоватый Иордан, медленно текущий ниже уровня Мирового океана из полного жизнью озера Кинéрет в Мёртвое море. Суета в старом Иерусалиме, сбивающая с мыслей о крестных муках Христа. Вполне экзотическим выглядит и, судя по выправке, бывший спецназовец, что с пистолетом за поясом сидит у входа в отель. Интересным нюансом – цепкое внимание, казалось бы, расслабленного охранника в ночном магазине к перекинутой через руку ветровке: а не прячешь ли ты под ней какого оружия? Дорожные пробки здесь затыкают не городские перекрёстки, а съезды с автострад к многочисленным городкам и посёлкам. Однако тем самым они, скорее, подчёркивают сходство всей страны с мегаполисом, рождающееся по пути в тот же Ариэль: что ни горка – то человеческое гнездо. И радио поутру перечисляет места этих пробок так же буднично, как в Екатеринбурге. Несмотря на совершенно иной пейзаж, некоторые ассоциации с уральской столицей навевает и старый центр Тель-Авива: что ни дом – то памятник конструктивизма. И памятников таких – не полторы сотни, а четыре тысячи! Судя по многим из них – тоже ещё та головная боль и прочие известные недуги для муниципалитета. Однако если судить по другим, уже отремонтированным зданиям – лекарства от этих недугов здесь, похоже, находят. И возможность использовать эту уникальную коллекцию для прославления города, которому, хоть он и вобрал в себя многотысячелетнюю Яффу, едва исполнилась сотня лет, не упустили: «Белый город» Тель-Авива внесён в список мирового наследия ЮНЕСКО. Смесь цивилизаций, а также языков и рас, которую даже на взгляд представляет собой нынешний народ Израиля – тоже экзотика. Но всё-таки, с юных лет памятуя строку Высоцкого, что «там на четверть бывший наш народ», удивляешься, что в уличном кафе никто из персонала не знает русского. Впрочем, разобраться в геометрических узорах надписей на иврите тут же помогает одна из посетительниц. А тому, что в Тель-Авивском художественном музее все смотрительницы переговариваются между собой по-русски, не удивляешься вовсе – как и диалогу, случайно услышанному в другой вечер и в другом кафе, где женщина рассказывает подруге о недавней поездке к родичам в Подмосковье… Не знаю, найдётся ли в наше время какой-нибудь строгий ревнитель эффективного использования государственных средств, которого бы возмутили эти и ещё оставшиеся за кадром попутные «туристические» заметки. Отделить их от «чисто» рабочего содержания поездки вряд ли возможно. И все деловые встречи и беседы постоянно подтверждали: если ты хочешь вести дела в большом мире – ощути себя частью этого мира, осознай и преодолей свою оторванность от него. Как, например, молодые и средних лет израильтяне, которые, ещё только начиная разрабатывать свои инновационные бизнес-проекты, уже думают о том, как выйти на мировой рынок. Не было счастья… Для тех же понимающих: притом, что весь госбюджет Израиля на 2011 год составляет $99,5 млрд, объём его экспорта в 2010 году достиг $71 млрд. И поскольку нефти Всевышний евреям не дал, а газ нашли только недавно на шельфе, значительная доля этого экспорта формируется благодаря продукции высоких технологий. По официальным данным, именно израильтянам принадлежит абсолютное мировое первенство по числу патентов, зарегистрированных в США, и количеству создаваемых каждый год инновационных предприятий, стартапов. Именно Израиль – третий после США и Канады по числу компаний, котирующихся на хайтековской бирже NASDAQ. Здесь, на этом острове, где напряжённые отношения с арабским миром делают морские и воздушные мосты гораздо прочнее сухопутных, на душу населения приходится больше всего учёных и инженеров, всё тех же патентов и компаний хай-тека. Выступая на открытии венчурной ярмарки, заместитель министра иностранных дел Израиля Данни Аялон (Danny Ayalon) назвал основанное на знаниях и опыте партнёрство наших стран естественным, а стремление к нему – природным свойством израильтян и россиян. Лидером в инновациях и стратегическим партнёром в деле модернизации России признал Израиль посол РФ Сергей Яковлев. Приоритетным направлением для сотрудничества, имеющего блестящие перспективы, определил эту страну, сумевшую поставить производство технологий на поток, и руководитель фонда «Сколково» Виктор Вексельберг. Ну, и совсем по-простому: известная всем «аська», как и множество других распространённых компьютерных программ, родилась в Израиле. И за образцами лучших беспилотников теперь приходится обращаться сюда же… Как это Израилю удалось? А, похоже, деваться было некуда. Или, как красиво сказала на семинаре в Ариэле консультант по развитию бизнеса Элеонора Школьник: «Необходимость – мать инноваций». По её словам, началось всё в 1980-е годы, когда в Израиле закрыли проект разработки истребителя Lavi, который грозил стать успешным конкурентом для американского F16. Естественно, это лишило работы немалое число учёных, а тут ещё новая волна иммиграции из СССР – впрочем, в Израиле это называют репатриацией – принесла несколько сотен высококвалифицированных разработчиков и проектантов. На всё это наложились гиперинфляция и банковский кризис. Однако именно тогда в Израиле было создано ведомство главного учёного, а тем профессорам, которые принимали на работу вновь прибывших из Союза коллег, стали выделять дополнительные бюджетные деньги. Примерно тогда же возник Интернет, с которым – и вообще с информационными технологиями (ИТ) – были связаны многие из первых стартапов. И, кроме того, патентное законодательство Израиля было целиком переписано по американскому образцу. Сама Элеонора приехала из Львова в 1991 году, уже имея степень кандидата экономических наук и опыт создания кооператива. В другой экономике это впрямую не пригодилось – пришлось добавить степень PhD по органической химии, но лишним оказалось вряд ли. Хотя, как отметила на венчурной ярмарке Клара Орен (Klara Oren), которая сама приехала на землю обетованную сорок лет назад, а в 1993 году основала первый в стране частный технологический инкубатор «L.N. Green», выходцы из России вообще отличаются поразительным умением учиться и огромной способностью к адаптации. При этом Клара прямо сослалась на пример бывшего профессора Уральского политехнического института Михаила Зиниграда, который, прожив в Израиле всего 20 лет, сегодня возглавляет тот самый Ариэльский университетский центр Самарии. За те же годы центр превратился из маленького колледжа в настоящий вуз с шестью факультетами, где учатся 13 тысяч студентов. И добиться этого, по словам Михаила, удалось партизанскими методами, не за счёт государства, а лишь усилиями группы «не совсем нормальных людей, которые хотели построить новый университет». Элеонора в разговоре с нами примерно с такой же гордостью упомянула Саула Зингера, который, рассказывая об истории инновационной революции в Израиле, так и назвал свою книгу и свой народ – Startup Nation. То есть не просто нация стартапа, а ещё и сама нация как стартап. Серьёзным шагом в той самой истории стала специальная государственная программа, которая начала действовать в 1993 году – и действует поныне. В рамках этой программы каждый проект на одной из самых ранних стадий, которая теперь и у нас именуется предпосевной, может претендовать на двухлетнюю субсидию общим размером от $500 тыс. до $700 тыс. Претендентов, говорит Зиниград-младший – Александр, возглавляющий в Ариэльском университетском центре компанию по трансферу технологий, множество. В том числе – благодаря системе образования. Уже с девятого класса каждый израильский школьник может на полном серьёзе включиться в специальную программу развития юношеского предпринимательства. Потом, правда, большинство выпускников – и юноши, и девушки – на три года уходят в армию. Однако в ней солдат не только накачивает мышцы, но и, во-первых, обрастает нужными связями, а во-вторых – поднявшись хотя бы до командира отделения, получает необходимые управленческие навыки. Одно из разведывательных подразделений стало прямо-таки кузницей кадров – именно в нём служили очень многие из нынешних стартаперов. А потом, как правило, университет, где каждый студент с первого курса получает возможность, во-первых, проводить реальные исследования на любом из приборов, сколько бы тот ни стоил, а во-вторых – включиться в разные формы предпринимательства. И рождающиеся здесь идеи и их носители приходят на пороги тех самых технологических инкубаторов, которые в Израиле называют теплицами… Таких теплиц в Израиле сегодня двадцать четыре, и большинство специализируются на какой-либо определённой сфере. Опять же большинство создавались как некоммерческие, но потом государство решило, что руководители должны быть кровно заинтересованы в «урожае», и провело приватизацию. Однако и теперь 85% средств для каждого из проектов эти структуры получают из госбюджета. Чтобы обрести желанную субсидию, каждый проект должен подтвердить свою осуществимость, возможность в ближайшее время создать модель и прототип и запатентовать его. В каждом инкубаторе отбором занимается специальный сотрудник, именование которого – «привратник» (gatekeeper) – напоминает о практически апостольском значении его работы. А потом к делу приступают эксперты главного учёного. Особое значение при этом, говорит Александр Зиниград, имеет команда, которая способна реализовать предлагаемую идею. По его словам, любой венчурный капиталист вкладывает деньги именно в людей. В итоге в тепличный «рай» в Израиле ежегодно попадают до сотни – по четыре-пять на каждый из инкубаторов – инновационных проектов. Таким образом, инкубаторы фактически играют роль венчурных фондов, услуги же, которые они предоставляют своим резидентам – дело второе. Лучшим из проектов, реализованных за 20 лет существования израильской программы инкубаторов, в 2011 году была признана компания Aeronautics, которая выпускает те самые беспилотники. Началась она с трёх человек именно в Ариэле, а выросла в крупное промышленное предприятие со многими сотнями работников и миллионов долларов оборота. Причём – что весьма необычно для стартапа – основатель не вышел из компании, а продолжает её возглавлять. На краю обрыва «Выстреливает», однако, далеко не каждый стартап. Создавая технологические теплицы, государство сначала предполагало брать себе определённый процент с продаж. Однако потом, в рамках приватизации, решило закреплять своё участие долей в акционерном капитале. В итоге накопились «неликвиды», так что недавно во время очередной реформы опять вернулись к идее роялти. Похоже, это отнюдь не единственная проблема в государственном финансировании израильских инноваций. Во всяком случае, специальная дискуссия на венчурной ярмарке получилась весьма оживлённой. Отчасти, может, и затеяли её для того, чтобы участники публично высказали свои доводы за сохранение бюджетной подпитки – несмотря на по-прежнему экстремальное состояние мировой экономики. Впрочем, нашлось место и вполне традиционным спорам о пределах государственного вмешательства. В некоторых регионах США, напомнил Аарон Манковский (Aaron Mankovski), возглавляющий израильскую Ассоциацию предприятий отрасли высоких технологий (HTIA), безработица сегодня доходит до 20 процентов и задела многих из «голубых воротничков», инновационное развитие замедлилось. Однако безработицу в Израиле удалось даже снизить – в том числе благодаря новой программе сотрудничества между этой самой отраслью и государством, которая начала действовать в 2010 году. По словам управляющего партнера израильского фонда Gemini Иосифа Села (Yossi Sela), без поддержки правительственных структур израильский хай-тек вообще бы не поднялся – во всяком случае, до нынешнего ежегодного оборота в $9 млрд. Сегодня эта поддержка тем более необходима, что ресурсы мирового венчурного рынка за десять лет сократились впятеро. Хотя отношения между правительством и промышленностью он назвал постоянным столкновением. На том же венчурном рынке, отметил председатель израильского форума технологических инкубаторов и управляющий партнёр венчурного фонда «Перегрин» Эяль Лившиц (Eyal Lifshitz), за последние четыре года резко сократилось и число «игроков». Так что сам рынок в этих условиях с инновационной деятельностью явно не справляется. Между тем в израильских инкубаторах под присмотром опытных организаторов вызревают около 250 компаний, и отнюдь не только в сфере ИТ. - Молодой компании нужно поле для маневрирования, – согласился руководитель государственной программы технологических инкубаторов при офисе главного учёного Иосиф Смоляр (Yossi Smolyar). – Но интересы, цели инкубаторов как частных компаний не всегда совпадают с государственными. Поэтому с точки зрения чиновника здесь необходим разумный контроль… Стоя на этой точке, представители израильского государства, по словам Смоляра, стремятся достигнуть баланса, усовершенствовать действующие программы, создать возможности для маневра. И отнюдь не бесстрастно: в инноваторов, подчеркнул он, очень легко влюбиться. А когда возвращаешься домой с очередной из таких встреч, вспоминаешь о «долине смерти», в которую входит любой из выпускников инкубатора – ведь бесконечно сидеть в теплице невозможно. И понимаешь, как трудно энтузиастам выжить за её пределами, привлечь частные инвестиции. Напомнил об этой долине и генеральный директор Израильского национального промышленного научно-исследовательского центра (MATIMOP) Майкл Хиверт (Michel Hivert), отметив, что бюджет главного учёного, предназначенный для поддержки на этой стадии, в последние годы несправедливо сокращается. В то же время ещё одним ресурсом является выход на мировой рынок, куда надо стремиться с первого дня. Компаниям, нашедшим международных партнёров, в среднем втрое удаётся нарастить финансовый оборот и количество рабочих мест. Начавшееся всего три года назад сотрудничество с Китаем уже вышло на рубеж 15 новых проектов в год. Специальная модель создаётся для сотрудничества с Россией. Чего желает инвестор? Так что искусство перевести научно-технологическую идею или разработку в реальный бизнес и заручиться доверием государственных и частных инвесторов необходимо любому стартаперу ничуть не меньше, чем способность создать настоящее ноу-хау. Та же Элеонора Школьник считает критерием успеха инновационного стартапа привлечение именно частных денег. Прежде всего на собственном опыте, поскольку в своё время возглавляла компанию, работавшую на пограничье биологии и химии в сфере Life Science Field – индустрии жизненных ощущений. А когда компания, в конце концов, была продана иностранному инвестору, занялась консультированием в сфере научно-технического предпринимательства. Кстати, наращивание вложений в эту самую индустрию жизненных ощущений позволило Израилю довести среднюю продолжительность жизни мужчин до 79 лет, а женщин – до 83 лет. Неслучайно, по данным на январь 2010 года, большинство (37%) резидентов израильских технологических теплиц занимались разработкой медицинского оборудования. Второе место (25%) занимали ИТ, далее следовали биотехнологии и фармацевтика (15%), «зелёные» технологии (Clean Tech, 14%) и электроника (8%). Для сравнения: из 39 малых инновационных предприятий, которые действовали в УрФУ к началу апреля 2011 года, 25 относились к приборо-, машиностроению и электронике, восемь – к сфере ИТ, три – к области химии и новых материалов, и ещё три – к медицине и фармакологии. И такое распределение, похоже, связано не только с предпочтениями вуза и общей структурой отечественной экономики, но и с приоритетами государственной политики. В частности, среди направлений, по которым федеральный Фонд поддержки малых форм предприятий в научно-технической сфере присудил свои гранты в рамках программы «Старт-2011», в Уральском федеральном округе лидируют всё те же приборо-, машиностроение и электроника – 46% отмеченных проектов. Затем следуют ИТ, программные продукты и телекоммуникационные системы (18%), биотехнологии, сельское хозяйство и пищевая промышленность (тоже 18%), медицина, фармакология, биотехнология для медицины (11%) и химия, химическая технология, новые материалы и строительство (7%). Однако вернёмся к инвесторам. Получается, что большинство из них – люди, что называется, в возрасте, не очень хорошо слышат и видят и терпеть не могут расходовать время попусту. Впрочем, даже более молодые, здоровые и сдержанные, как подтвердил на ярмарке Юджин Бафф (Eugen Buff), входящий в руководство двух крупных американских компаний, интересуются отнюдь не подробностями представляемой им научно-технической разработки. Главное – чётко определить, кому это нужно и почему это важно. Имеют значение также объём предполагаемого рынка и возможность нарастить его, а также достаточно долго – как минимум до порога окупаемости – сохранять за собой конкурентные преимущества. Нижней планкой этого объёма основатель и генеральный директор компании «Марталь» Виталий Вишнепольский назвал $0,5 млрд. «Играть» ниже этого предела, по его мнению, не имеет смысла – проще положить деньги в банк. Что же касается преимуществ, считает Виталий, то сделать уникальный продукт сегодня практически невозможно. Если вы над чем-то усиленно работаете – будьте уверены, что это делают ещё примерно пять-шесть компаний. Кроме того, признаваемая всеми нацеленность мировой экономики на инновации вовсе не означает, что востребуется любая из них. Как раз наоборот: идей и инноваций в мире хоть пруд пруди, и главная проблема – как эффективно продвинуть на рынок собственную… Ещё один из важнейших факторов – наличие команды. Она должна объединять изобретателей, разработчиков и управленцев, которые обладают надлежащими образованием, опытом и рекомендациями, а также способны вызывать доверие и даже простую человеческую симпатию. В том числе поэтому новые технологические компании стремятся создавать Советы не только директоров, но и научных консультантов, пытаясь привлечь в их состав наиболее авторитетных в соответствующей области учёных. Больше шансов на успех в итоге имеет тот, кто покажет: в этом проекте он видит не просто средство заработать, а часть или даже смысл своей жизни. Выглядеть мечтателем не стоит, но показать степень уникальности и возможность её защитить следует. Поддержку получают прежде всего прорывные технологии, которые меняют мир – создают новые или переворачивают старые рынки, обеспечивая наибольшую эффективность вложений. Отсюда и требования к документам и презентациям проектов. И если не основное, то как минимум первое – удобство для восприятия стороннего, не погружённого в специфику отрасли человека. Как для ребёнка: превратить выступление в историю, интересный рассказ, задеть эмоции. Здесь работает всё, начиная с имён проекта и компании, которая часто ассоциируется с конкретным человеком или коллективом. Некоторые, по словам Элеоноры Школьник, даже делают гематрию – проверяют, насколько эти имена благоприятны с точки зрения нумерологии. Словом, как вы яхту назовёте, так она и... Но все остальные качества этой яхты, даже если они не воспроизводятся в резюме проекта, не менее важны. Серьёзный анализ рынка, надёжная защита интеллектуальной собственности, реальная оценка активов, бизнес-модель и стратегия – вплоть до механизма выхода из проекта при продаже стартапа стратегическому инвестору. Чаще всего выход связан с получением опциона – определённой доли акций компании-покупателя. После некоторого времени эту долю можно продать, вырученные деньги и становятся итоговым вознаграждением. В Израиле при выполнении определённых условий эти деньги не облагаются налогом – ещё одно звено в системе поддержки инноваций. Никто, кроме нас! Такая вот добавка к самым общим вещам, которые в переводных учебниках можно прочесть и у нас – вполне, на мой взгляд, весомая. Нашлось место и для нюансов. Американцы, например, считают, что весь мир должен говорить по-английски. Стало быть, лидер проекта должен это уметь, причём грамотно, ибо ошибки – что в устной речи, что на слайдах – тоже снижают впечатление. Японцы в последнее время вообще обходятся без слов. То есть они, конечно, говорят, но на экране представляют только картинки – в полном соответствии с тем, что слайды должны быть не более чем иллюстрацией к устному выступлению. Впрочем, до столь тонкой обработки на предварительном семинаре дело не дошло. Готовить англоязычный перевод не требовалось как минимум потому, что организаторы ярмарки сделали её рабочими языками сразу три – английский, русский и, конечно же, иврит. Что же касается картинок… Авторам двух из пяти израильских проектов, которые были представлены на ярмарке, многие иллюстрации пришлось из своих презентаций как раз изъять. Поскольку эти два проекта были связаны с разработкой ортопедических устройств, организаторы попросили убрать фотографии, сделанные во время соответствующих тестовых операций. А вот генеральному директору компании Argus Михаилу Богомольному украсить его выступление видеокадрами, снятыми во время летних полевых испытаний, никто не препятствовал. Ведь за обыденными нарушениями правил дорожного движения, которые фиксирует предлагаемая этой компанией система, кровавых аварий, к счастью, не последовало. Однако лично моё водительское сердце забилось сильнее, а рука непроизвольно потянулась к кошельку. На этих кадрах действительно ясно видно, как та или иная машина, например, не останавливается перед знаком «Стоп», пересекает сплошную линию, занимает полосу, выделенную для общественного транспорта, или даже не держит положенную дистанцию. Дальше дело техники: специальные алгоритмы, по словам Михаила, способны выявить любые нарушения, которые могут быть описаны с точки зрения геометрии. Пока что даже в Израиле дорожные суды принимают в качестве доказательства фотографии, а не видео. Однако найдись на то политическая воля, юристам вряд ли понадобится много времени, чтобы подтянуться. Между тем и нынешняя техника, фиксирующая превышение скорости да проезд на красный свет, судя по отзывам израильских водителей, доставляет им немало хлопот, сокращая не только семейные бюджеты, но и запас штрафных баллов до обязательной переэкзаменовки. Новую же систему Argus предлагает не только на западный, но и на российский рынок, рассчитывая на долю от поступающих штрафных сумм. Оттого-то я и поёжился – нарушаю не так чтобы часто, но бывает… Компания eViglio тоже опробовала свою систему массового оповещения о чрезвычайных ситуациях – в Израиле и в Чили. Однако её представитель Гай Вайс (Guy Weiss), не преминув скаламбурить на свой счёт (wise guy – умник, всезнайка), ограничился анимацией. Она наглядно продемонстрировала, как сигнал о ЧС – в качестве примера была использована авария цистерны с опасным химическим веществом – передаётся в соответствующий центр и распространяется по самым разным каналам, одновременно приходя на уличные видеоэкраны, мобильные телефоны и FM-тюнеры, домашние компьютеры, телевизоры… Понимающий толк и чуткий к чужому языку человек, думаю, оценит и девиз проекта – Security in the Hands of the Public («Безопасность в руках общества»). Один из его смыслов подчёркивал опять же рисунок: мобильный телефон в ладони, на экранчике которого высвечено столь же ёмкое название проекта – City Alert. То есть что-то вроде «Город, готовый действовать». Интересно, что если у Богомольного слайд, представляющий команду проекта, завершал презентацию, то Вайс начал именно с него: управление, совет директоров, совет консультантов. Упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть: раз и навсегда определённого, закаменевшего стандарта нет. И всё-таки минимальный набор необходимых разделов явно устоялся. Помимо команды и продукта тот же Вайс представил путь на рынок, описав в том числе потребителей и барьеры для входа, финансовую историю компании, бизнес-модель. И закончил ударным: «Why us? – Почему мы?..» И сам же ответил: «We are focused!» То есть – жить без этого не можем. Или: «Никто, кроме нас!» – как наши воздушно-десантные войска. Учитывая сказанное выше об армейском происхождении многих инновационных менеджеров в Израиле – вполне уместная, на мой взгляд, параллель. Останавливаюсь так подробно на City Alert, наверное, потому, что вместе с участниками ярмарки от УрФУ видел его презентацию дважды. Первый раз, на семинаре, был учебным, причём в первую очередь для самого Гая. Отнюдь не юноша и не новичок в стартапах, он всё равно предпочёл порепетировать наравне с представителями УрФУ, для которых предстоящее выступление однозначно было дебютным. Опыт, равно как и его нехватка, конечно, сказывались. Вайс выглядел намного свободнее наших и собственным примером демонстрировал: вопреки сложившемуся российскому представлению стартапером может быть и уже состоявшийся мужчина около сорока. А то и больше: один из ортопедических израильских проектов на ярмарке представил седовласый Лев Диамант (Lev Diamant), технический директор и сооснователь венчурного фонда Meytag, поддерживающего развитие высоких технологий. Правда, насколько я понимаю, это была импровизация – кто-то не смог приехать. Но удивления она в любом случае ни у кого не вызвала. Активно двигаясь, жестикулируя, давая волю голосу, Вайс, как отметила потом Элеонора Школьник, ориентировался на североамериканский стиль представления проекта. И, по её же мнению, немного переиграл – как во время репетиции, так и на самой ярмарке. Однако этот перехлёст вполне можно связать и со стремлением, что называется, сорвать банк – ведь на ярмарочном кону стояли вполне реальные деньги… Судьба резидента Для израильтян венчурная ярмарка – и в этом заключалась одна из её «фишек» – стала завершением продолжительного конкурса. Из почти сотни представленных на него проектов профессиональное жюри, состоявшее из шести независимых экспертов – трёх венчурных инвесторов и трёх руководителей фонда «Сколково», отобрало пять финалистов. Двум наиболее успешным из них предназначался статус резидента российского Инновационного центра «Сколково», который на ярмарке представляли директора трёх его ведущих направлений, кластеров – ИТ Александр Туркот, биомедицинского Андрей Комолов и энергоэффективности Илья Дубинский. Приехал в Тель-Авив и директор департамента инвестиций и экспертизы ОАО «Российская венчурная компания» Ян Рязанцев. Суть израильских проектов в сфере ИТ, полагаю, уже понятна – вернёмся к двум ортопедическим. Инициаторы первого – компания LRS Ortho Ltd – предложили облегчить процедуру имплантирования, когда врачу необходимо найти нужную точку входа в кость – или, проще говоря, где сверлить. Обычно это делается по рентгеновскому снимку, им же и проверяется. Как подтверждают клинические данные, предлагаемая система фиксаторов позволяет делать это более быстро и точно, не только экономя силы врача и пациента, но и сокращая время их облучения. Причем патенты в Европе уже получены, а в США и России рассматриваются патентные заявки. Во втором квартале 2012 года компания планирует выйти на рынок, объем которого составляет многие миллиарды. Другой проект, который представил генеральный директор компании Join Tech Миха Ойстрах, направлен на увеличение срока до повторной операции при артритах. Сделать это позволяет специальное миниатюрное устройство, вживляемое в коленный сустав. Пока его действие с успехом проверено на двенадцати добровольцах, между тем в одних только США этой болезнью страдают 28 млн. человек. То есть просматривается возможная альтернатива общепринятым методам лечения, которые предполагают приём вредных препаратов или операцию, после которой всего через три-четыре месяца может произойти рецидив. Распространена и полная замена сустава – в тех же США ежегодно проводится около 600 тысяч таких операций. Но трансплантант рассчитан на 15 лет, затем нужно менять и его. А успех повторных операций гораздо ниже. По словам Ойстраха, Join Tech уже пытается организовать специальные клинические исследования в России. Именно на это компания намерена использовать средства «Сколково»… И, наконец, пятый проект, разработанный в инкубаторе Клары Орен, заключал в себе уникальную технологию преобразования тепловой энергии в электричество. Компания с соответствующим названием Green Gold предложила делать это при помощи высокоэффективного генератора, использующего свойства магнитной жидкости. В связи с ограниченностью регламента, необходимостью сохранить ноу-хау или просто не желая перегружать аудиторию, технические подробности представлявший разработку Хаим Моргенштайн оставил за кадром. КПД новой прорывной технологии, по его словам, в два-три раза выше того, который обеспечивают существующие. Уже получены патенты в Израиле и США, а потенциальный рынок только в 2010 году превышал $33 млрд. и постоянно растёт. Правда, пока имеется только прототип, на продолжение работ и нужны средства. Одна голова хорошо… В Россию израильтян, разумеется, влечёт прежде всего нормальный коммерческий интерес. С учётом сужения венчурного рынка на Западе шанс получить российские деньги весьма кстати. Пускай наш рынок не такой объёмный, как в США – зато многое обещает в перспективе. Опять же язык не позабыт и прочие культурные особенности. Хотя, конечно, непривычно было слышать от свободно изъясняющейся по-русски Элеоноры Школьник: мол, американское законодательство об интеллектуальной собственности знаю, а в российском бы ещё надо разобраться… В законодательстве пока что и таятся главные закавыки – причём не только в нашем. Частные структуры – например, венчурный фонд Catalyst, который представил на ярмарке его основатель и управляющий партнёр Эдуард Кукерман (Edouard Cukierman) – постепенно приходят в Россию. А вот предоставление государственных средств связано с целым рядом ограничений. Каждое государство по вполне понятным причинам желает, чтобы интеллектуальные права на ноу-хау, созданные за его счёт, оставались в пределах страны. Исходя из этого, разработка израильского инкубатора не может передаваться, скажем, российскому предприятию. А чисто израильское предприятие не может претендовать на гранты «Сколково», даже если оно разрабатывает продукт для российского рынка. Именно с этим препятствием столкнулись УрФУ и Ариэльский университетский центр, задумав создать на основе израильского алгоритма коммерческий ИТ-продукт – системы навигации внутри больших и сложных помещений – для России. После долгих обсуждений пришли к своеобразной «двухголовой» схеме: образуется параллельная российская компания, которая и становится резидентом «Сколково», а по мере создания продукта и готовности к продажам предприятия развивают совместную деятельность. Для реализации этой схемы израильским коллегам пришлось получать специальное разрешение главного учёного. Каким-то особым решением, судя по всему, придётся обзавестись и «Сколково», чтобы предоставить гранты тем двум израильским проектам, которые были объявлены победителями. И всё-таки накануне ярмарки уже было известно, что малому инновационному предприятию УрФУ «Индоргоу НС» – партнёру израильской компании Indoorgo Navigation Systems, созданной Ариэльским университетским центром, выписано официальное свидетельство участника инновационного центра «Сколково». А «двухголовая» бизнес-модель российско-израильской кооперации в стартапах стала предметом одной из панельных дискуссий, участники которой подтвердили: если желание сотрудничать взаимно, все барьеры преодолимы. Впрочем, как показала ещё одна дискуссия – о различных вариантах практики и моделях трансфера технологий, сходство и различия в мотивах и стереотипах человеческого поведения сбрасывать со счетов тоже нельзя. Например, общей для Израиля и России, отметил Юджин Бафф, остаётся поговорка: «Не учите меня жить, лучше помогите материально…» Поэтому в обеих странах очень неохотно прибегают к помощи консультантов. Между тем в США начинающий бизнесмен в первую очередь задумывается не о деньгах, а о партнёрах. А вот некоторая враждебность к центрам трансфера технологий – мол, враги просвещения, отвращают молодёжь от науки в пользу коммерции – является, судя по словам Баффа, общей уже для университетов России и США. Между тем, как подчеркнул проректор УрФУ по инновационной деятельности Сергей Кортов, успех тому или ному стартапу может обеспечить именно сотрудничество учёных и предпринимателей. Создание бизнеса – это не продолжение исследований, а новая деятельность, для которой необходимы люди, способные эффективно использовать имеющиеся средства. И средств этих сегодня в России вполне достаточно, ссылки на их нехватку устарели. Виталий Вишнепольский подчеркнул сходство Израиля и Калифорнии – и там, и там склонны предоставлять руководителям неудавшихся стартапов право на новую попытку, и даже не одну. Хотя в других штатах относятся к неудачам совершенно иначе. Именно в этой дискуссии и возник спор о том, сколько лет понадобится России, чтобы инновационные механизмы заработали по-настоящему. Не обошлось, как водится, без упоминания, что ушедших из египетского рабства евреев Моисей согласно Библии водил по пустыне сорок лет. Однако «сколковец» Илья Дубинский назвал в качестве нижней планки десятилетие. Советская наука, считает Дубинский, всегда ориентировалась на заказ «сверху», инициатива в ней не поощрялась, кроме того по ней огнём и мечом прошлись девяностые годы. Возрождение идет медленно, прежде всего в ИТ, которые не требуют больших вложений – хотя действительно интересные проекты начинают встречаться и в других отраслях. В области энергоэффективности, например, из 200 заявившихся компаний фонд «Сколково» к ноябрю 2011 года пустил под свою «крышу» 75, а гранты предоставил шестнадцати. Несколько иначе оценил ситуацию Сергей Кортов. По его мнению, многие из тех, кто в девяностые годы ушел из науки в бизнес, окончательно с университетами не порвали и теперь получают возможность вернуться. Есть и те, кто, формально оставаясь в вузе, использовал его возможности в коммерческих целях. Элементарный анализ базы налогоплательщиков и официальных контактных данных показывает, что таких немало. Этот «теневой» инновационный бизнес, считает Кортов, вполне можно вывести на свет. Так что, отметил проректор, российские заповедники инноваций и хороших разработок местами сохранились, и теперь опять же надо эффективно использовать государственные деньги. В одном только УрФУ, по словам Кортова, на поддержку стартапов выделяется около 200 млн. рублей, и таких вузов в России – несколько десятков в России. И если до выхода инновационной системы на рубеж самовоспроизводства действительно пройдёт лет десять, то ярких историй успеха можно ожидать через два-три года. При дележе советской собственности, отметил заместитель директора санкт-петербургского технопарка «Ингрия» Игорь Рождественский, про ИТ просто забыли, поэтому сейчас эта отрасль в России и развивается нормально. Но как дело доходит до энергетики, приборо- и машиностроения, материаловедения – место молодого стартапера занимает пожилой профессор. Разговор о продаже отечественных технологий в этих отраслях по-прежнему воспринимается как чуть ли не предательство Родины По мнению Рождественского, отечественная инновационная система пока что «заточена» на то, чтобы всё производить в самой России. КПД использования денег, предоставляемых университетам, низок, тратятся они прежде всего на оборудование. А над государственными посевными фондами раскрыто неусыпное прокурорское око. Известное правило, что из десяти стартапов «выстреливает» один, прокурора не убеждает. Частных же денег на российском венчурном рынке очень мало… И всё-таки именно Рождественский оказался наибольшим оптимистом. По его мнению, через пять лет истории успеха появятся точно, а дальше пойдет как снежный ком. Хотя Александр Зиниград, в свою очередь, высказал осторожный пессимизм: может и десятилетия не хватить. Разведка боем «Покупка» проектов, представленных Уральским федеральным университетом, изначально тоже не исключалась. И всё-таки для УрФУ это изначально была разведка боем, призванная выявить как «огневые точки» желаемого партнёра, так и собственные слабые места, а также показать, как эти места можно усилить. Предполагалось, что уральцы выставят тоже пятёрку. Однако представитель одной из команд в последний момент просто не смог поехать, а ещё один проект после семинарской репетиции решили не обнародовать – уж очень слабой смотрелась пока что его экономика, особенно в сопоставлении с нижней планкой рынка в полмиллиарда долларов. Поэтому играть пришлось в три нападающих – они же защитники. Аспирант Физико-технического института УрФУ Сергей Звонарёв привёз проект разработки и вывода на рынок автоматизированных систем, предназначенных для замера высоких доз радиации. Аспирант Института радиоэлектроники и информационных технологий Николай Князев – проект разработки и внедрения перспективных антенн для систем связи, в том числе сверхмалых антенн для мобильной телефонии. Старший преподаватель кафедры управления интеллектуальной собственностью Алексей Колоколов представил проект организации производства энергоэффективных установок для очистки цистерн от остатков сжиженного газа. Первая проба на семинаре местами походила на избиение младенцев. Что является продуктом? Кому он нужен, какую проблему, существующую на рынке, решает? Что вы умеете лучше всех в мире и что ему предлагаете? Кто в команде отвечает за маркетинг, за развитие бизнеса? Инвестору важно знать, что будет на следующий день после того, как он вложил деньги. Кто будет ими распоряжаться? Кто станет первым покупателем? Меньше слов и технических подробностей, больше эмоций. Венчурный капиталист уже столько в жизни бизнес-планов перечитал, что видеть их не может. Попытайтесь привлечь его внимание, заинтересовать. И не упирайте на дешевизну – больше всего интересует то, что может перевернуть мир… Одно дело – слушать об этом на лекциях, другое – самому стоять перед залом и чувствовать, как теория обретает плоть и кровь. Но именно после такой трёпки за битого дают как минимум двух небитых. Через несколько дней семинара все три презентации разительно изменились. Резко сократились тексты, появились новые схемы и иллюстрации. Когда Сергей перенёс внимание на внешний, прежде всего американский рынок, стало ясно, что основным потребителем дозиметрических систем могут стать вовсе не атомные электростанции, а центры ядерной медицины – это в России их единицы, а в США счёт идет на тысячи. Николай сделал упор на сверхмалые антенны: они не только впятеро меньше тех, что используются сегодня, но и лишены тех недостатков, за которые в своё время публично извинялся основатель Apple Стивен Джобс. Алексей же сосредоточился на анализе мирового рынка и конкурентов на нём. Так что второй прогон подтвердил: учатся русские быстро. Но ярмарка показала: совершенство ещё впереди. Из выступления о новых дозиметрах, например, Юджин Бафф сделал вывод, что внедрение потребует перемен в существующей системе регистрации облучения – значит, вызовет сопротивление. Следовательно, надо специально стимулировать спрос. В случае с антеннами главной проблемой, по мнению экспертов, является выход на производителей мобильных телефонов. Сами они покупают у поставщиков уже готовые блоки, причём за копейки. Так что и выходить надо, возможно, на тех, кто производит комплектующие. А если удастся пробиться к кому-нибудь из гигантов, года два уйдёт на разработку нового дизайна – следовательно, начало реальных продаж отодвинется. Кроме того, технические преимущества вовсе не гарантируют востребованности: конкуренты просто-напросто могут снизить цену на то, что выпускают сейчас. К презентации установок для дегазации цистерн последовали вопросы про объём рынка, способ утилизации выкачанного газа, безопасность… Шанс на результат Судя по кулуарной реплике одного из представителей «Сколково», с точки зрения бизнеса израильские проекты тоже требовали существенной доработки. Но там задача была другой – выбрать лучшее из предложенного. И выбор состоялся: победителями были объявлены Argus с проектом системы, фиксирующей нарушения на дорогах, и Join Tech с устройством, помогающим при артритах. Уральцы же приехали прежде всего за опытом – его и получили. В тех же кулуарах ярмарки Алексей Колоколов сошёлся с владельцем одной из крупных западных энергетических компаний. Заинтересовать его разработанной в УрФУ установкой с ходу не удалось – для западного рынка её преимущества пока неочевидны. Надеявшийся на максимальный результат Алексей воспринял такой исход с досадой. Но ведь понимание, что проект пока более привлекателен именно для российского рынка, тоже дорогого стоит – как и убеждение: «Если ты делаешь продукт, который действительно нужен людям, за него будут платить, это будет прибыльный бизнес, и найдутся партнёры, которые в этом помогут…» Неоценимым считает полученный опыт и Сергей Звонарёв: «Такие встречи, как эта венчурная ярмарка, просто необходимы разработчикам проектов, связанных с высокими технологиями. Они позволяют взглянуть на свою работу со стороны конечного потребителя, увидеть нерешённые проблемы, особенно в сфере маркетинга и продаж…» Николай Князев пришёл к выводу, что ему нужно пополнить знания по российскому и международному интеллектуальному праву. Самым проблемным ему показался вопрос о барьерах, с которыми могут столкнуться сверхмалые антенны, выходя на западный рынок – иного нет, ибо в России мобильные телефоны никто не производит. Впрочем, после своего выступления Николай обзавёлся целой пачкой визиток – столько участников ярмарки изъявили желание поучаствовать в продвижении этих антенн… - Выход на международный рынок инновационного капитала, продвижение своих разработок на нём мы считаем одной из важнейших задач нашего университета, – говорит Сергей Кортов. – При этом мы ориентируемся на опыт не только Израиля и США, но и европейских стран – например, Финляндии, Франции, Германии. Везде есть свои особенности, которые надо понять, усвоить и потом использовать… Полученный опыт, считает проректор, важно применить для более глубокой проработки инновационных проектов – определения продукта, приоритетного рынка, бизнес-модели. Без них самая интересная идея, самое новейшее ноу-хау останутся без применения, не принесут результата. Но ключевой при этом становится проблема даже не подготовить достаточное число настоящих инновационных менеджеров, а прежде всего отыскать желающих стать ими, увидеть свой жизненный – и отнюдь не только денежный – интерес к этому, особому роду деятельности. А потом помочь им найти общий язык с учёными, сформировать команду. В этом – условие успеха и шанс на конкретный осязаемый результат. Андрей РАСТОРГУЕВ Ариэль – Тель-Авив – Екатеринбург 02.12.2011 |
