 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Андрей Бурнин Рецензия Андрея Бурнина на книгу "Дом из неба и воды"  ЛОТЬ МИРА…После заката, омыты короткой прохладой, людские тела – точно солнцем налитые кубки, что переливают друг в друга горячую влагу, вобравшую море и ветер, и зелень магнолий, настоянный запах самшита, сосны и полыни, упругую плоть абрикоса, черешни и сливы и радостный ливень тяжелого свежего меда… Эти строки, взятые из поэмы «Анапское солнце», представляют собой тонкое, чувственное восприятие мира автором, который словно пробует его на цвет, вкус, запах, на ощупь, затем вбирая его в себя. Автор ассоциирует землю с живым существом, и прикосновение к ее плоти – грубой, шершавой – позволяет уловить то дыхание древности, которым сборник покоряет уже с первых стихотворений. Покоряет, по крайней мере, того, кто и сам чувствовал, как «кожа земная коробится под океанской водой», а «под толщей скалы и травы» таятся «водяные и медные жильные швы». При этом «природное» не противопоставляется «человеческому». Такой же «плотью мира» предстают слова, старинные и не очень, которых в небольшом по объему сборнике рассыпано немалое количество. Они тоже весомы – материальны, предметны, порождают созвучия, прикосновения. Соприкосновение рук, земных половин, веков, солнца и домов, которые «нежны от солнечной щекотки» – ключевое движение в книге. Расставание здесь – это только «попытка разлуки». «А.Расторгуев объединяет… слова стилистически полярные» (Юрий Казарин). Но мир сборника и не делится на оппозиции, поскольку «вовеки постигнуть нельзя одно без иного». Нет отдельно существующих «историко-культурного», «книжного» и «народно-бытового», «просторечного». Точно так же нет абсолютно неподвижных элементов или исключительно текучих стихий. Столетья текут над материком. «Времена, имена, города», «вереницы племен, караваны родов» пропитывают его до самого основания, оседают, покрываются илом, становятся эхом. Основание земли все еще зыбко, неустойчиво, кружение земли – «веками неизменное в основе». В таком «нескончаемом продолжении» уже не только соприкасаются, а смыкаются жизнь и смерть, что в итоге все возвращается на круги своя. «Неведомое» время оценивается в книге итогом человеческой жизни, периодичности человеческой истории, пространство – из вполне конкретных координат. Россия «по изгибу материка», Урал, где «земные сомкнулись края», степь, наполняющая «соками солнца и почвы» – три ключевых географических понятия книги, где ощущается Родина. «Страна городов» – ориентир на пути от одного рубежного конца до другого, она также составляет лирический мир Андрея Расторгуева. Земная ткань прошита ими – их соборами, каменными мостовыми, именами. В своих стихотворениях автор оживляет их, они живут своей собственной жизнью, впитывая родство из «небесных и каменных пор». Андрей Бурнин, студент факультета журналистики УрГУ. 13.07.2010 |
