ПАСХА
В тяжелые краски
тяжелых одежд
вливается ток синевы.
С окошек хозяйки,
как с новых надежд,
срывают бумажные швы –
весна распечатана!
И у весны –
языческий дух куличей…
Но старые
непросветленные сны
приходят во мраке ночей.
Пускай расточается
снежная полсть
на желто-веселом огне.
Но лед недоверия,
прочен и толст,
не тает
в глазной глубине.
И руки тяжелые
настороже:
- А ну-ка,
попробуй ударь…
Термометры душ
на ином рубеже.
У дьявола
свой календарь.
АВГУСТ
Всего ужаснее неясность.
И люди стелются травой,
когда неясытью
опасность
проносится над головой.
Все ниже,
ниже,
ниже,
ниже
ее украдчивый полет,
и страх
сердца на нитку нижет
и оборачивает в лед.
Глаголь налево,
вправо – плаха:
ступай
замаливать грехи…
И, ошалелые со страха,
орут наутро
петухи.